флафф, некрофилия
читать дальшеи для любви это не место (ц)
Если бы можно вот так вот просто взять и написать в комментарии: "В каком городе ты живёшь? Я хочу приехать к тебе летом".
Что смешного? Я же не знаю, действительно, - в каком.
Хорошо бы там было тепло.
Я вот тебе про одно место расскажу сейчас.
Оно на юге, неподалёку от Азовского моря.
Я уже почти не помню, как мы впервые туда попали. Кажется, это придумала мамина тогдашняя подруга - глуповатая эксцентричная немка по имени Клара; захотела поездить по городам и весям земли русской, что-то вроде.
У меня от неё осталась Клара-кукла, дорогая и некрасивая, с маленькими странными глазами.
Так или иначе, у нас завязались отношения с одной деревенской семьёй там, на юге, и после того эпохального путешествия мы ещё много лет подряд приезжали туда в каникулы. Пока не рассорились, ну да.
Так вот в этой деревне протекли, как написали бы в дамском романе, самые счастливые дни моей жизни.
Если бы я умела показать, рассказать, как это.
Когда солнце за неделю выжигает волосы до пепельного цвета, а кожа становится тёмнокоричневой, сухой и пыльной; первыми начинают шелушиться плечи, затем облезает нос, и вот вся кожа уже новая и на тон светлее, - а через две недели всё повторяется наново.
Полукругло изогнутый пляж, и если идти по полосе прибоя, то увидишь, что за тем местом, где окружность смыкается с морем, начинается следующий такой же пляж, а за ним ещё и ещё один, и всё морское побережье - цепочка таких пляжей. По крайней мере, тода мне так представлялось
да и сейчас представляется так же, по правде говоря; я так мало знаю о морях...
раковины, большие, которые полагается прикладывать к уху, и маленькие, и галька, и мутные стекляшки, сглаженные морем
и камушки с дыркой посередине - "куриные боги"
(почему - куриные? до сих пор не пойму)
...А кроме моря был ещё лиман, совсем рядом с деревней, там очень мелко было, и даже если зайти далеко-далеко, там воды всего по пояс или по грудь - ребёнку-то, - а вместо дна чёрная полужидкая то ли грязь, то ли глина
чудовищное место, но тогда мне очень нравилось, да
Разница между мужчиной и женщиной постигалась на примере велосипедной рамы: я, знаешь ли, была маленькой и до сиденья не доставала, и ездила стоя, и мужской взрослый велосипед - с рамой - был для меня настоящим испытанием духа.
Сумеречная глубина сада - любой двор увит виноградной лозой, это очень красиво, да
а ещё шелковица, чёрная и сладкая
и выковыривать пальцем семечки из подсолнуха на ходу
и ин-до-ут-ки
и игра в подкидного дурака на сеновале
и густые, чернильные - цвета шелковичных ягод - ночи, и костры-кострищи, и помидоры печёные.
Совсем неродной мне мир, но такой жаркий. А змейсы - они любят тепло.
Я жила и в северных деревнях, там тоже очень красиво, но совсем по-другому.
Прости, что так сбивчиво рассказываю, - не умею, выходят глупости; я ведь всё равно не смогу сделать так, чтоб ты моими глазами увидел всё это, так зачем я.
Только одно ещё скажу.
Я не очень-то верю в соционику, но качество, которое её апологеты называют белой интуицией, очень мне подходит.
Белая интуиция - это не только когда без будильника знаешь, пора тебе вставать или ещё нет. Это ещё и обострённое восприятие времени как течения, невозможность избавиться от образа уходящего от тебя поезда - бежишь, задыхаешься, но поезд всё дальше, времени всё меньше, и когда последний вагон превратится в точку на горизонте, твоё время закончится, и тебя не станет.
Или, прости уж за ещё одно избитое сравнение, петля на горле, которая сжимается всё туже, и какая уж тут жизнь, какое уж тут дышать полной грудью.
Восемнадцать лет; производишь нехитрый подсчёт: четверть жизни, - и хорошо, если только четверть; и чувствуешь себя очень старой.
Так много серого цвета, так трудно заставлять себя искать в жизни смыслы, когда время уходит, уходит
А тогда и, что, может быть, важнее, там, не было этого.
не было там ничего кроме меня, никакой екзистенциальной тоски, никаких миров, никаких других жизней, вот она твоя единственная жизнь вся перед тобой - бери.
Так уже никогда не будет, понимаешь?
А город, в котором я живу сейчас, тёмен и горек, он вампир с вечномёрзлыми руками, - пьёт чувства, забирая себе всё до капли, ничего не оставляя другим. И небо - стальное, и в любое время года тут продувает насквозь. Но я, девка-дура, его люблю, так люблю, что иногда до головокружения, и вряд ли когда-нибудь смогу отсюда уехать.
Если бы можно вот так вот просто взять и написать в комментарии: "В каком городе ты живёшь? Я хочу приехать к тебе летом".
Что смешного? Я же не знаю, действительно, - в каком.
Хорошо бы там было тепло.
Я вот тебе про одно место расскажу сейчас.
Оно на юге, неподалёку от Азовского моря.
Я уже почти не помню, как мы впервые туда попали. Кажется, это придумала мамина тогдашняя подруга - глуповатая эксцентричная немка по имени Клара; захотела поездить по городам и весям земли русской, что-то вроде.
У меня от неё осталась Клара-кукла, дорогая и некрасивая, с маленькими странными глазами.
Так или иначе, у нас завязались отношения с одной деревенской семьёй там, на юге, и после того эпохального путешествия мы ещё много лет подряд приезжали туда в каникулы. Пока не рассорились, ну да.
Так вот в этой деревне протекли, как написали бы в дамском романе, самые счастливые дни моей жизни.
Если бы я умела показать, рассказать, как это.
Когда солнце за неделю выжигает волосы до пепельного цвета, а кожа становится тёмнокоричневой, сухой и пыльной; первыми начинают шелушиться плечи, затем облезает нос, и вот вся кожа уже новая и на тон светлее, - а через две недели всё повторяется наново.
Полукругло изогнутый пляж, и если идти по полосе прибоя, то увидишь, что за тем местом, где окружность смыкается с морем, начинается следующий такой же пляж, а за ним ещё и ещё один, и всё морское побережье - цепочка таких пляжей. По крайней мере, тода мне так представлялось
да и сейчас представляется так же, по правде говоря; я так мало знаю о морях...
раковины, большие, которые полагается прикладывать к уху, и маленькие, и галька, и мутные стекляшки, сглаженные морем
и камушки с дыркой посередине - "куриные боги"
(почему - куриные? до сих пор не пойму)
...А кроме моря был ещё лиман, совсем рядом с деревней, там очень мелко было, и даже если зайти далеко-далеко, там воды всего по пояс или по грудь - ребёнку-то, - а вместо дна чёрная полужидкая то ли грязь, то ли глина
чудовищное место, но тогда мне очень нравилось, да
Разница между мужчиной и женщиной постигалась на примере велосипедной рамы: я, знаешь ли, была маленькой и до сиденья не доставала, и ездила стоя, и мужской взрослый велосипед - с рамой - был для меня настоящим испытанием духа.
Сумеречная глубина сада - любой двор увит виноградной лозой, это очень красиво, да
а ещё шелковица, чёрная и сладкая
и выковыривать пальцем семечки из подсолнуха на ходу
и ин-до-ут-ки
и игра в подкидного дурака на сеновале
и густые, чернильные - цвета шелковичных ягод - ночи, и костры-кострищи, и помидоры печёные.
Совсем неродной мне мир, но такой жаркий. А змейсы - они любят тепло.
Я жила и в северных деревнях, там тоже очень красиво, но совсем по-другому.
Прости, что так сбивчиво рассказываю, - не умею, выходят глупости; я ведь всё равно не смогу сделать так, чтоб ты моими глазами увидел всё это, так зачем я.
Только одно ещё скажу.
Я не очень-то верю в соционику, но качество, которое её апологеты называют белой интуицией, очень мне подходит.
Белая интуиция - это не только когда без будильника знаешь, пора тебе вставать или ещё нет. Это ещё и обострённое восприятие времени как течения, невозможность избавиться от образа уходящего от тебя поезда - бежишь, задыхаешься, но поезд всё дальше, времени всё меньше, и когда последний вагон превратится в точку на горизонте, твоё время закончится, и тебя не станет.
Или, прости уж за ещё одно избитое сравнение, петля на горле, которая сжимается всё туже, и какая уж тут жизнь, какое уж тут дышать полной грудью.
Восемнадцать лет; производишь нехитрый подсчёт: четверть жизни, - и хорошо, если только четверть; и чувствуешь себя очень старой.
Так много серого цвета, так трудно заставлять себя искать в жизни смыслы, когда время уходит, уходит
А тогда и, что, может быть, важнее, там, не было этого.
не было там ничего кроме меня, никакой екзистенциальной тоски, никаких миров, никаких других жизней, вот она твоя единственная жизнь вся перед тобой - бери.
Так уже никогда не будет, понимаешь?
А город, в котором я живу сейчас, тёмен и горек, он вампир с вечномёрзлыми руками, - пьёт чувства, забирая себе всё до капли, ничего не оставляя другим. И небо - стальное, и в любое время года тут продувает насквозь. Но я, девка-дура, его люблю, так люблю, что иногда до головокружения, и вряд ли когда-нибудь смогу отсюда уехать.
@темы: зелёные письма
-
-
16.02.2006 в 12:19жизнь прекрасна. увы.